Все кончается неумолимо. Миг последний печален и прост. Как я буду без вас в этом мире, Протяженном на тысячи верст, Где все те же дома и деревья, И метро, и в асфальте трава, Но иные какие-то лица, И до вас достучишься едва? В час, когда распускаются розы, Так остры обонянье и взгляд, И забытые мной силуэты В земляничных дворах шелестят, И уже по-иному крылато Все, что было когда-то грешно, И спасаться от вечной разлуки Унизительно мне и смешно. Я унижен тобою, разлука, И в изменника сан возведен, И уже укоризны поспели И слетаются с разных сторон, Что лиловым пером заграничным, К меловым прикасаясь листам, Я тоскую, и плачу, и грежу По святым по арбатским местам. Да, лиловым пером из Риеки По бумаге веду меловой, Лиловеет души отраженье -- Этот оттиск ее беловой, Эти самые нежность и робость, Эти самые горечь и свет, Из которых мы вышли, возникли, Сочинились... И выхода нет. 2 Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант. В Безбожном переулке хиреет мой талант. Кругом чужие лица, враждебные места. Хоть сауна напротив, да фауна не та. Я выселен с Арбата и прошлого лишен, И лик мой чужеземцам не страшен, а смешон. Я выдворен, затерян среди чужих судеб, И горек мне мой сладкий, мой эмигрантский хлеб. Без паспорта и визы, лишь с розою в руке Слоняюсь вдоль незримой границы на замке, И в те, когда-то мною обжитые края, Все всматриваюсь, всматриваюсь, всматриваюсь я. Там те же тротуары, деревья и дворы, Но речи несердечны и холодны пиры. Там так же полыхают густые краски зим, Но ходят оккупанты в мой зоомагазин. Хозяйская походка, надменные уста... Ах, флора там все та же, да фауна не та... Я эмигрант с Арбата. Живу, свой крест неся... Заледенела роза и облетела вся.