Над скалистыми хребтами, где бывает снег в июле, над еловыми лесами, что забраться вверх рискнули, над замшелым камнем, над ручьем, где пылает солнце горячо, на потоках восходящих, словно горный уголь черен, черен, словно ночь незрячих, видел я, как кружит ворон - в небесах из синего стекла надо мной чернеют два крыла. Расскажи мне, ворон, расскажи, крылатый, как найти мне гору, что скрывает злато, у какого бора, над какой стремниной я погибну скоро под камней лавиной. Скоро год, как я оставил грязных городов похмелье, и свои стопы направил в эти дикие ущелья. Не распутать каменный клубок тем, кто не был долго одинок. Я безумен? Ну так что же! Не безумнее, чем горы. Поздно! Думать здесь не гоже! Нынче стану я, как ворон: В небесах из синего стекла будет нынче дважды два крыла. Помогите, горы, мне собрать все силы! Дай перо мне, ворон, для моих для крыльев, дай мне сил подняться над скалистым склоном, дай мне оторваться от моей погони. Мне заменит хриплый клекот то, что раньше было словом. Мне ответит грозный рокот всех вулканов на суровом, непонятном раньше для меня языке подземного огня. Отражаясь совершенно в ледяных озерах боли, словно молния, мгновенно сердце вырвется на волю. Кто тогда найдет мои следы на лазурных зеркалах воды? Не ищи - не сыщешь ни следа на камне! Слушай - не расслышишь, что поет вода мне. Только над горами, над еловым бором, надо льдом, снегами кружит черный ворон.