Мне, как сказку, приговор читал судья А за окнами вовсю февраль свистел Говорил, что подрасстрельная статья Мне начертит номерочек на кресте И я был с ним откровенен, и на ты Он под стол пешком ходил, когда я пел Я прошел уже Лубянку и Кресты Когда он за школьной партою сидел Я с пеленок знал понятия в делах И с ворами я законными дружил Меня мама на этапе родила Когда батю в хате опер уложил Я с пеленок знал понятия в делах И с ворами я законными дружил Меня мама на этапе родила Когда батю в хате опер уложил Покажите мне такие города Те селения, в которых не бывал Ну, покажите мне, где не был никогда? Где не дрался, где не пел, не воровал? Я менял, как карты, женщин и дома А по-пьянке за себя не отвечал И по мне частенько плакала тюрьма Да и я, бывало, сам по ней скучал Я менял, как карты, женщин и дома А по-пьянке за себя не отвечал И по мне частенько плакала тюрьма Да и я, бывало, сам по ней скучал И столыпинский, прицепленный в хвосте Поджидает полуночный воронок И судья мне, как художник на холсте Вырисовывал последний в жизни срок И родная, вся в брильянтах и слезах До машины провожает, как всегда Я к тебе еще вернусь, какой базар Если вышку поменяют на года! И родная, вся в брильянтах и слезах До машины провожает, как всегда Я к тебе еще вернусь, какой базар Если вышку поменяют на года! Мне, как сказку, приговор читал судья А за окнами вовсю февраль свистел Говорил, что подрасстрельная статья Мне начертит номерочек на кресте